littel_princ | Придурки

Любая провокация даст возможность Соединенным Штатам напасть на Россию
«Вашингтон будет отвечать на нападение на любое государство Североатлантического альянса, не дожидаясь консолидированного решение блока. Об этом заявил посол США при НАТО Дуглас Льют. Учитывая практику Госдепа обвинять страны в «агрессии» даже при отсутствии доказательств, можно ожидать любой провокации, которая и станет «спусковым крючком» новой войны.
В НАТО действует принцип, что все члены Альянса должны вступиться за подвергшегося нападению союзника. При этом решение о военной операции принимается консенсусом, всеми 28 государствами. Согласованное решение предполагает обсуждение и разбирательство по существу вопроса. Так, члены НАТО имеют право не участвовать в вооруженном конфликте, если один из союзников первым напал на другое государство. Слова же Дугласа Льюта можно трактовать, что теперь только США будут решать, кто стал агрессором, а кто жертвой в той или иной ситуации.
Понятно, что трактовать понятие «агрессии» Вашингтон может весьма вольно. Скажем, ни у кого нет доказательств присутствия российских войск на Украине. Тем не менее, представители Штатов постоянно повторяют выдумки киевских пропагандистов об «нападении» со стороны России. Не имеющий никакого подтверждения тезис даже стал причиной ввода санкций. Наша страна просто назначена виновной и в гражданской войне в Донбассе, и в крахе украинской экономики, и в падении малайзийского «Боинга».
-Придурки, блин. Если уж мы нападем, то не на Латвию, и даже не на Великобританию, Чтобы все вопросы решить раз и навсегда. И используем для этого «Сатану».
Пока это писал, вспомнился мне один давний мой рассказ «Придурок в больничке». Я раньше много чего писал, не понимая, откуда это бралось и для чего. И лишь много позже возникало понимание. Вот и в этот раз. Короче, захотелось мне этот давний рассказ продублировать, потому что он оказался в «тему». Как в «тему» есть и другой рассказ «Как беременеют пупсы». Но там – другая «тема». Итак.
«Нет, ну, все начиналось как обычно. Самые бессонные уже в шесть утра шаркали стоптанными тапками по коридору, стремясь опередить конкурентов по единственному на этаже туалету. В те же шесть утра, кому положено, получили в мягкое место по укольчику, у других же, тоже тех, кому положено, в то же самое время взяли положенную порцию крови из вены, как неизменно шутят медсестры, пожарить колбаски на завтрак.
В общем все, как всегда. Кто-то уже по всем правилам отлил в баночки из-под майонеза энное количество желтенькой жидкости. Кто-то уже старательно отложил в мензурки производное своего кишечника с пометкой «на яйцеглист». Некоторые из зловредности набухали эти мензурки по самые края. А, может, не из-за зловредности, а из опасения, что сосед недоложит, и тогда во всем отделении будет непорядок.
Все было бы нормально, если бы не этот придурок.
Поступил он уже поздним вечером, и ему подсунули самую раздолбанную кровать. Конечно, не со злого умысла. У этой бедной кровати панцирная сетка давно обвисла, она за долгие годы перенесла на себе столько разных тел и успела порастерять некоторое количество своих сочленений. Как обычно, сочленения выпадали из своих гнезд в течение ночи, а утром бдительные санитарки во время влажной уборки просто выбрасывали их в мусорное ведро. Места потерянных сочленений пытались заменять временными приспособлениями, будь то веревочка или резинка. Таких приспособлений хватало на один «присесть», и все начиналось сначала.
Надо сказать, что кровать, доставшаяся придурку, не относилась к числу самых древних: все зависело от того, кто на ней уже побывал.
Придурок несколько минут походил возле своей кровати, потом все же разделся и рискнул лечь. Сетка выдержала, однако приобрела вид гамака, цепляя некоторыми пружинками за пол.
В комнате еще доигрывали «тысячу», поэтому кто-то глубокомысленно заявил, что, вот, нашлась же сволочь из медперсонала, которая сперла лежавшие сверху на кровати деревянные полати, от которых утром немилосердно болели бока, зато сетка не проваливалась.
Придурок утонул в постели сразу и безвозвратно. «Тысячники» на мгновение приостановили свой расклад, прислушиваясь, как придурок устраивается в своем ложе. Впрочем, тот вскоре замер, и все тоже успокоились.
В течение ночи колыхания новоявленного гамака, чередующиеся со смачными ударами о стенку, свидетельствовали о попытках придурка во время сна переменить свое положение, что, естественно, было обречено на провал.
Кульминация наступила утром: придурку надо было идти сдавать анализы – желтую жидкость в баночку и коричневую субстанцию в мензурку. Сдать-то это он уже давно хотел, причем, с большим нетерпением, но не имел для этого возможности. Колебания гамака приняли уже такую устрашающую амплитуду, что пришлось подниматься всем.
Когда мы, наконец-то, извлекли придурка из гамака, попутно соображая, неужели это теперь придется делать каждый день, тот опрометью, подхватив свои баночки, ринулся в направлении туалета. Дальнейшее мы могли наблюдать по доносящимся завываниям и вздохам. Ведь туалет, как я уже сказал, был единственным на все отделение.
Наконец, все стихло, и мы успокоились. Однако, как оказалось, преждевременно. Некоторое время спустя наш придурок появился в комнате с одной из своих баночек. Он был бледен, и глаза его лихорадочно блестели.
Мы уже успели устроиться на своих койках, стремясь урвать тот кусочек сна, которого нас лишили. Не тут-то было.
Оказалось, у придурка отклеилась бумажка с указанием того, что внутреннее содержание баночки принадлежит ему и никому больше.
Он стоял несчастный, держа в одной руке свою драгоценную баночку, а в другой – зловредный кусочек бумажки.
Кто-то посоветовал:
- Сморкни на нее, фиг потом оторвешь, когда присохнет.
Другой сказал:
- Выдерни из трусов резинку и привяжи.
На счастье я знал наиболее простой метод, не потому, что я такой умный, просто в аналогичной ситуации получил такой же совет.
- Намочи мыло водой и потри бумажку с другой стороны, а потом приклей.
Придурок ушел.
Некоторое время спустя он вернулся очень довольный и жизнерадостный, подошел ко мне и с чувством пожал руку, от чего я почему-то испытал некоторую гордость.
К своей кровати придурок боялся подходить.
Посовещавшись, мы все-таки сперли у санитаров назад деревянные полати, за что заслужили благодарные пожимания и улыбки от придурка.
Однако на этом наши проблемы только начались. Нам пришлось учить его жить.
Вот, висит, например, на стенке распорядок дня. Ну, висит и висит, никому не мешает. Спроси любого больного, есть ли вообще этот распорядок, думаю, половина затруднится ответить. Да и чего в нем особенного?
– 8.00 – раздача лекарств, измерение температуры, утренний туалет.
8.00 – 9.30 – утренний завтрак.
9.30 – 13.30 – врачебный обход.
13.30 – 14.30 – обед.
15.00 – 17.00 – послеобеденный сон.
17.00 – 18.00 – измерение температуры.
18.00 – 19.00 – ужин.
19.00 – 22.00 – свободное время
22.00 – сон
Ну, скажите, чего здесь непонятного?
Так этот придурок целый день вводил всех в состояние прострации. Сколько нужно времени, чтобы померить температуру? – Правильно, десять минут. Так вот он, с 17.00 до 18.00, измерял ее десять раз, и каждый раз заставлял записывать показание в журнал. Медсестры уже начали нервно посмеиваться.
Придурку непонятно было, куда девать промежуток между 14.30 (окончание обеда) и 15.00 (начало послеобеденного сна).
Но это еще цветочки!
Наш придурок умудрился в течение дня трижды остаться голодным. Дело в том, что начало приема пищи зависит не от утвержденного распорядка дня, а от того, когда эту самую пищу доставят из пищеблока. Завтрак еще как-то более-менее соблюдается – кому охота рано вставать и гоношить эти ужасные каши! И то придурок умудрился опоздать. Он пришел на завтрак в 9.15, ничем не нарушив распорядок. Но… столы все уже были убраны, окно раздачи закрыто. На робкий стук придурок получил ответ, что спать меньше надо, и тарелку чего-то малосъедобного, которое пришлось запивать холодным несладким чаем.
В обед было чуть получше. Явившись в 14.20, он получил миску полупрозрачной похлебки и абсолютно сухой конгломерат кирзовой каши. Компота, естественно, уже не было.
Гораздо хуже дело обстояло в ужин. Дело – к вечеру, и пищеблок старается все свои мероприятия свернуть пораньше. Поэтому ужин обычно начинается в 17.30, а к 18.00 на дверях столовой уже висит замок. Поэтому придурок остался полностью голоден. Он понуро уселся на край своей постели.
Доброжелательные мужики заголосили:
- Да ты не тушуйся. Все равно их каша сплошное дерьмо. Сейчас вот мы «тыщу» сгоняем, а потом чайку попьем с колбаской.
Короче, стали кормить придурка по вечерам. Чем Бог послал. А посылает он страждущим и болезным от их родственников иногда очень даже ничего.
Очень долгое время придурка смущал последний пункт – «Сон». Он никак не мог уснуть именно в 22.00, и очень сильно этим мучился. Он привык выполнять все советские распорядки (а этот график, он чувствовал, висит еще с советских времен), и потому страдал от невозможности следовать ему неукоснительно. Сдвижки времени кормежки он объяснял пагубным влиянием времен перестройки.
В свободное время (с 19.00 до 22.00) придурок медленно прогуливался по коридорам, тщательно читая все вывешенные транспаранты и объявления. То, что касается листков, пропагандирующих новые лекарства и устройства внутренних органов, придурок старался заучивать, но у него ничего не получалось. Хотя мы часто слышали по ночам, как он бубнил нечто непонятное про бета-блокаторы.
Весьма заинтересовал придурка график помывки в ванной, который указывал очередность палат по дням недели. Самое интересное, что номера нашей палаты в этом перечне не было, что опять же указывало на его доисторическое происхождение, то бишь, доперестроечное.
Придурок долго выяснял, когда же ему можно будет помыться. Даже медсестра, уже в голос объяснявшая ему, что он может там хоть замыться при условии, что дверь открыта, и ванная комната никем не занята, придурка не смогла убедить.
В конце концов, его послали на фиг, и он, изловчившись, проник в открытую дверь, тщательно закрылся на неработающий замок, так что позже пришлось вызывать слесарей, чтобы выдворить его оттуда. Стоя у двери с противоположной стороны, он долго и тщательно прислушивался, и, наконец, решил раздеться. Пугливо озираясь, он ступил в ванную, открыл теплую воду и быстрыми судорожными движениями потер некоторые части своего тела.
Убедившись, что неработающий замок, который он умудрился закрыть, открываться так и не собирается, придурок стал ждать. Положение спасли нетерпеливые женщины, которым также хотелось сделать омовение некоторых частей своего тела. Потому и были приглашены слесари, которые на свет Божий извлекли и придурка.
Приседая всеми частями тела, придурок проследовал мимо скопившихся дам, и, стараясь не оставлять мокрых следов, проследовал в свою палату и только там перевел дух, присев то ли на край своего гамака, то ли деревянных полатей уже в то время.
Так как придурок тщательно изучал все инструкции, то он принял к немедленному исполнению распоряжение о сдаче кружек после еды санитаркам для их помытия. Первую же санитарку данная просьба повергла в немалое изумление, что закончилось тирадой, а «не отсохнут ли у вас руки самим произвести подобное действие».
Короче, придурку было весьма непросто. И это даже учитывая то, что мы, по мере сил, старались ему помогать.
Но некоторые вещи мы и сами не знали.
Например, висят два щита с окошечками, где написано, что КЛЮЧ находится на посту у медсестры. По каким-то корявым линиям мы предположили, что речь идет о пожарном гидранте (это я уже рассуждаю с высот высшего образования). Но и это еще фигня! Главное – что же это все-таки за ключ? Что им можно открывать? Но и это еще не все! В соседнем стеклянном окошечке висит еще один ключ! И так, зараза, призывно подмаргивает, что так и хочется проверить, для чего же он все-таки существует?
Вот вопросы! У меня-то уж голова съехала, а что взять с бедного придурка?
Еще с чем мы не могли разобраться, несмотря на общий консилиум нескольких палат, так это с системой электроосвещения! Общее резюме было одинаковым: или мы все лохи, или электрики – гении. Ни один выключатель не включал и не выключал свет в тех помещениях, где ему положено. Нажав на выключатель возле собственной двери, можно было оставить без света женскую палату в конце коридора. Поэтому выключателями мы старались не пользоваться, оставив эту прерогативу за медсестрами, как более квалифицированными в вопросах электробезопасности. Это же правило мы с первого дня постарались внушить и придурку. Надо отдать ему должное, он человеком был дисциплинированным и ни разу не посягнул на святая святых местных богов – электриков и медсестер.
Но, все же придурок – он и есть придурок! Ему же все интересно. Стал он изучать план эвакуации на случай пожара. И нифига не понял. Не понял он самое главное – а куда же ему, бедному, убегать? Вот там полный АТАС! Всем – в коридор! А куда дальше? Ну, я человек высокообразованный, я понимаю, в какую сторону мне деру давать. А вот что делать бедному придурку? Пришлось ему объяснять, что наши системы пожаротушения – супернадежные, и нечего дергаться, вынесут вместе с кроватью. А план – так это на всякий случай, для проформы, начальство так требует.
Прошло дня три, все мы, вроде, оклемались, жизнь стала вползать в свою привычную колею. Так ведь придурок опять всех взбаламутил.
Вдруг выталкивает свою кровать в соседний коридор. Да еще и нас пытается заставить это делать. Ничего не поймем. А он тычет в табличку, где написано, что сейчас, с минуты на минуту, начнется бактерицидное облучение … от …. и …. до.
Блин!!! Три восклицательных знака! Да когда оно ваще делалось? Но ведь придурку же не объяснишь! Короче, выехали мы все в коридор. Санитарки на нас, как на сумасшедших, смотрят. А куда деваться? Придурок-то крик поднял. Короче, добился – сделали нам какое-то облучение.
Блин, ну, и натерпелись мы с ним!
Еще чем он нас достал, так это таблетками. Дают-то их россыпью. Бывает, штук десять в одном гнезде. То, что не утром, согласно распорядку, придурок с этим скоро примирился.
Ведь важнее другое: что за чем пить и с каким интервалом? А вот этого никто не знает. Поэтому – обычно залпом. Так нет, придурок отправился к медсестре выяснять. Это был еще один АТАС. Откуда же медсестры, нафиг, знают, что за чем надо пить и стоит ли пить вообще?
Мужики, которую всю дневную дозу выпивали зараз: ну, утренний, обеденный и вечерний моцион, все удивлялись:
- А, чо, это надо по раздельности пить?
И еще умудрялись вечером требовать у медсестер:
- А чего это мне на вечер ничего не дали?
Не знаю, как дальше выживал придурок в экстремальных условиях наших больниц, но мы-то уж точно приспособились. Жалко его только, может быть, единственного разумного в нашей когорте пытающихся выжить в борьбе с медициной.
Рассказ, наверно, был бы закончен, если бы не одно «но».
Поступил к нам напоследок еще один. Из реанимации. Вот он-то уж точно блаженствовал. Счастливая улыбка так и не сходила с его лица. Был он немногословен.
«Зачем вышел в коридор?» «Куда пошел?» «Кто позволил встать?» «Сколько раз уже сходил в туалет?» - это лишь то немногое, что нам удалось расслышать из ночных кошмаров нашего нового соседа.
И еще. В первый же день, отчаянно царапаясь и почесывая себя в самых интимных местах, он ринулся в ванную комнату, расталкивая всех страждущих. «Там мыться не дают – говорят, переведут в общую палату, там и отмоетесь. Слава Богу, бомжей в это время не привозили.»
Об остальном он не распространялся. Говорил, что все хорошо, а медсестры просто милашки, некоторых из которых не хотелось бы видеть до конца жизни. Впрочем, может, это у них просто метод понравиться некоторым больным – не все же мы страшные и убогие! Вот только одна проблема: очень мало кому нравится садо и мазо.
Извините, сестрички, я не обо всех!

Flat | Top-Level Comments Only

Придурки

no subject

no subject